И вот слабости как не бывало. Я ощутил неимоверный прилив сил. С очередным ударом сердца по венам вместе с кровью хлынула первобытная мощь и громом прогремела в сознании. Что случилось дальше, я не помню…

Соплеменники рассказывали, что в тот миг я завыл, будто волк. Глаза подернулись дикой звериной яростью. Жилы на шее напружились и затвердели под пальцами Оргу, как веревки. Боги свидетели, говорили соплеменники, твои кулаки не били, а сокрушали. Удар за ударом превращал лицо Оргу в кровавое месиво.

Этого я совершенно не помнил, ведь меня обуяло бешенство берсерка, которое однажды помогло удавить медведя голыми руками.

Ослабить хватку Оргу не решался. Дрожащие от напряжения руки со страшной силой вдавливали меня в каменный пол. Но Оргу больше не хохотал – куда уж! Он все тряс башкой, стараясь уклониться от града ударов. В конце концов он завизжал. Немыслимая боль поразила Оргу. С его лица полетели ошметки плоти и захрустел череп…

Страх овладел негодяем. Отдернув пальцы от моей шеи, великан – обезображенный, почти безликий – вскочил на ноги. Я поднялся и вздохнул. Холодной сталью тысячи игл воздух пронзил мои изголодавшиеся легкие. Я бросился вдогонку за Оргу, протягивая к нему окровавленные руки.

Гигант боялся даже посмотреть мне в глаза, он без оглядки бежал к выходу из пещеры. В безотчетном ужасе что-то кричал, нес какую-то околесицу. В ту минуту Оргу сознавал лишь одно: я его смерть во плоти.

Оргу подобрал у стены нож и нарушил главное правило Ордалии – сражаться голыми руками. Вскричал Саймон, взмолилась и бросилась следом за мной мать. Но я едва ли слышал их, едва ли видел оружие у врага. Я надвигался в твердой уверенности, что убью его, даже получив роковой удар в сердце.

Но едва Оргу собрался с духом, чтобы дать мне отпор, как неведомая рука схватилась за рукоять ножа и обезоружила великана. Позади Оргу, за пределами пещеры, возникло мельтешение. Зарычав, убийца обернулся… и крик первобытного ужаса вырвался из его горла. Оргу пал на колени.

Ледяной страх сковал мое сознание, которое все еще застилала кровавая пелена тумана. На входе в пещеру я увидел силуэт… неземного существа!

И все-таки перед нами стоял человек. Во все стороны от незнакомца исходило серебристое сияние. Живой свет окутывал человека, струился под кожей, точно он был одет в ослепительно-белые одеяния, сотканные из лунных лучей.

Позади меня вскричала Виена:

– Илай!

Мой брат вернулся из Призрачных земель.

Сияющий человек замахнулся на Оргу длинным ножом. Но великан, очнувшись от парализовавшего его ужаса, прянул в сторону и на четвереньках проскочил в ногах у грозного Илая. Я видел, как Оргу, выбравшись из пещеры, поднялся на ноги. Пошатываясь и спотыкаясь, он устремился прочь, в темноту. Его топот вскоре стих.

– Илай… – произнес я, глядя на брата.

От увиденного перехватило дух. Мертвое выражение исказившегося до неузнаваемости лица привело меня в ужас. Илай светился так, как светились герои зловещих страшилок, которые мы шепотом пересказывали друг другу в детстве. Тайное проклятье нашего народа…

Сияющий человек и думать забыл об Оргу. Он кивнул мне и прошептал слабым голосом:

– Я встретил их…

Точно ветер прошелестел в зарослях камыша. Илай покачивался, нетвердо стоя на ногах.

Какое-то неземное просветление лежало печатью на лице моего брата. Живой свет стелился по его телу. Илай вдруг засмеялся как помешанный, снова кивнул и продолжил:

– Я видел этот крохотный народец… Туата де. Они пришли за мной, когда я спал на одном из холмов, с которых открывается вид на Восточное море. Они отдернули завесу и провели меня в свое королевство, раскинувшееся под землей…

Саймон прошептал:

– Ты видел маленький народ?..

– Видел-видел, – отвечал сияющий человек и опять кивал как умалишенный. – Видел его и Норф. Туата де предупреждали его, как после и меня: нельзя открывать черную дверь. Сказали мне, что Норф не послушался и погиб. Однажды я тоже открыл дверь, а потом… потом…

Лицо перекосилось, словно Илай вспомнил нечто ужасное. Вдруг он закричал, раскинул руки и упал. На миг воцарилась гробовая тишина. Оторопев, мы глядели на обезображенное тело Илая.

– Джо… – вновь прошелестел голос брата. – Они очень могущественны, владеют древнейшей магией. Пускай наши люди спасаются бегством… а ты… иди и положи конец этому кошмару… Не то… настанет судный день… и все погибнут.

Все погибнут… Значит, Призрачные земли существуют на самом деле. Теперь в этом сомневаться не приходится. Осиянный серебром, разрушитель восстал из легенд и смертельной угрозой навис над племенем. В почти стершихся из памяти легендах разрушителя именовали не иначе как Сияющей смертью. И вот, после стольких безоблачных лет, грозовая туча темного прошлого вновь засверкала молниями над нашими головами.

Виена и Саймон поспешили к телу, остальные колебались. Мать прикоснулась к сияющей коже. Я опустился на колени рядом. Плоть Илая была твердой и холодной, как камень. Он умер, но его тело по-прежнему излучало неземное сияние.

Суровое лицо Виены помрачнело. Бережно поддержав мать, я помог ей встать и подвел к трону. Усадив Виену, я повернулся к соплеменникам.

– Мой брат убит, – негромко произнес я. – Завтра я отправляюсь в Призрачные земли, дабы свершить кровную месть! Не будет ни жизни, ни покоя нашему племени, пока мы не расправимся с Сияющей смертью. Мерриканцы! В мое отсутствие вами будет править моя мать!

Виена вскрикнула, закрыла ладонями лицо и горько зарыдала.

Я принял окончательно решение. Какие бы доводы ни звучали, переубедить меня было невозможно. Мать созналась, что не желает кровной мести. Заявляя подобное, она переступала через себя. Уж я-то знал, как нелегко дались ей эти слова! Ведь моя мать – эта седая, строгая и твердая как скала женщина – во всем следовала своим принципам, которые гласили, что честь выше любви. Но, как мне кажется, где-то в глубине души мать была очень любящей. Она попросила поцеловать ее на прощание. Я поцеловал, правда, заглянуть ей в глаза так и не осмелился.

Майра тоже не хотела, чтобы я покидал племя. Да у меня и у самого на душе кошки скребли. Как же я буду скучать по гибкому телу возлюбленной! По этим волосам с бронзовым отливом!

– Вернусь, и обязательно поженимся, – сказал я, когда она прильнула ко мне под сенью деревьев.

– Джо, а ты точно вернешься? – спросила Майра и зарылась носиком мне в плечо. – Возвращайся, пожалуйста, ведь я тебя так люблю!..

Я утешил ее, как и полагается всем влюбленным. Сказал, что наши планы придется отложить, но ненадолго.

– Я обязательно вернусь,